«Овцы» в «волчьих шкурах»

Чем дальше, тем больше российский кинематограф производит впечатление, близкое тому которое возникало от просмотра голливудских фильмов «про русских» времен холодной войны, грубо говоря, «с Анной Карениной в папахе или ушанке». Трудности восприятия среднестатистически образованными европейцами, особенно их отпрысками американцами российской действительности вполне объяснимы, как например, вполне заслужена самооценка американцев их роли во ВМВ, их жертв во имя победы, поскольку те жертвы, которое периодически приносило российское общество на алтари своих побед (пятые, четвертые, третьи части населения), объективно не могут укладываться в сознание европейца, ибо они абсолютно несовместимы с жизнью, выражаясь паталогоанатомическим языком, западного общества как такового, общества с приоритетом ценности человеческой жизни. Самоуслаждение демонстрируемое многими современными российскими художниками от кино (чего стоит одна только громкая «интерпретация» Михалковым «12 разгневанных мужчин», которым он нашел достойную альтернативу в лице себя самого, т.е. фактически «опроверг» чуть ли не весь изобретенный Голливудом жанр) лежит в общей плоскости социальных процессов на лишенном «доброго пастыря» постсоветском пространстве, где каждая «овца» уже без строевой подготовки (теперь сама себе «царь», в соответствии с библейской этимологией имени России) ищет свой путь духовного самовыражения. И что же она находит? Общества рыночных «волков» вырабатывают и считаются с этикой «правильного питания», воплощенной в варварских правдах, римском праве, кодексе Юстиниана, Ландслаге, Хартии вольностей, городском праве, Биле о правах, Гражданском кодексе Наполеона и т.п. Этика ритуальных теократических обществ основана на священных текстах Библии, Корана, Упанишад, Конфуция и т.п. В обществах, никогда не знавших никакой другой этики кроме «кнута и пряника», периодически случаются послабления, боярские правления. В такие «минуты» первое до чего дотягиваются самые амбициозные и энергичные «овцы» остаются все те же «кнут и пряник». И «овцы» отнюдь не так наивны, чтобы отказываться от этой «лафы». Почти на уровне подсознания экономическая и дочерняя к ней этическая многовековые привычки самовыражаются тягой к их духовным корням, воплощающейся в «науке» - в популярности беллетристики от науки Гумилева, «новых хронологиях» (при чем, видимо тоже «в отдельно взятой стране»), на эстетическом уровне - в таких произведениях как «Монгол». И сколь трогательной и закономерной для социально системы, склонной к перманентному воспроизведению своих архетипов, начинаний с нуля, перестроек, выскакиваний из грязи, выглядит вера в возможность «построения» и существования на этой почве каких-угодно иностранных «измов» и даже в обратном порядке (коммунизм > социализм > капитализм).